Вскрикнув, Вера прижала
голову Жаклин к своим бедрам, а потом, потянув
француженку вверх, впилась губами в ее рот,
ощущая на губах Жаклин яблочный вкус своего лона.
Притворяться, что она спит, она уже не
могла, поэтому, прижимая к себе любовницу, Вера
прошептала ей на ухо:
– Боже, это было так приятно!
– Мне тоже, – выдохнула в ответ Жаклин,
– но я бы хотела довести дело до конца.
Она убежала к себе в комнату и
вернулась оттуда со своей резиновой палкой.
Включив ночник в изголовье Вериной
кровати, Жаклин затуманенными от желания глазами
посмотрела на Веру, развела ее уже сведенные,
было, бедра, и, облизав кончик резиновой палки,
осторожно ввела ее в лоно Веры, потихоньку
продвигая вглубь.
Ощутив прохладное прикосновение
резины внутри себя, Вера вначале напряглась, но
потом, расслабив мышцы, впустила в себя целиком
заполнивший ее предмет.
Жаклин, тяжело дыша, села между ног
Веры и вдруг ввела второй конец палки в себя.
Выгнувшись, от чего ее роскошные груди с
набухшими сосками устремились вверх, она
оперлась руками позади себя и стала медленно
двигать бедрами вперед, нанизываясь на палку.
Вера ощутила, как от движений Жаклин
введенный в нее конец палки тоже заскользил
внутри, и, подстраиваясь под ритм Жаклин, начала
двигаться ей навстречу.
Жаклин застонала, почувствовав ее
отклик, и ритмично задергала бедрами, создавая
внутри и себя, и Веры восхитительную вибрацию,
вызывающую нараставшее в них обеих удовольствие.
Вера приподняла свои бедра,
настраиваясь на эту вибрацию, и вдруг
почувствовала, как спазм оргазма, подкравшийся
неожиданно, вновь обрушился на нее. Она забилась,
вскрикивая от каждой пробегавшей по ее лону
обжигающей волны, и едва расслышала такие же
крики, вырывавшиеся у Жаклин.
Так добавилось еще одно открытие в
копилке чувственных ощущений Веры. Она даже
обнаружила в себе легкую влюбленность в Жаклин,
раскрывшей ей потрясающие стороны близости.
Жаклин же чувствовала к Вере самую
настоящую любовь, и, слегка ревнуя, следила за
Владимиром Дмитриевичем, разделявшим с ней
постель Веры. Она была счастлива, когда он
оказывался занят и не мог прийти к ним. В эти дни
Жаклин окружала Веру такой трогательной заботой,
что у той наворачивались слезы.
Стараясь отблагодарить подругу, Вера
тайком от Владимира Дмитриевича покупала ей в
магазинах маленькие, но очаровательные подарки.
Жаклин с удовольствием принимала их, хотя для нее
гораздо большим подарком был постоянный доступ к
телу Веры. Она даже в свою очередь подарила ей
платье, расстегивающееся спереди, чтобы в любое
время дня можно было подойти к Вере, и, распахнув
его, припасть ртом к ее груди. Она так развила
чувственность Вериных сосков, что та начинала
ощущать сильное возбуждение, стоило Жаклин
прикоснуться к ним даже ненароком.
Так промелькнула осень, которую Вера,
наполненная новыми и ошеломляющими эмоциями,
перенесла довольно легко, несмотря на то, что шли
те же серые дожди, так нелюбимые ею и обычно
наводящие на нее черную меланхолию.
Потом пролетела долгая зима, которую
они втроем провели довольно весело, много
катаясь по городу, посещая выставки и
благотворительные балы, а по вечерам согревая
друг друга в жарких объятиях. Но когда пришла
весна, которая, казалась, должна была привнести в
их жизнь еще больше тепла и страсти, захлестывая
всех живых существ огнем обновления, вдруг что-то
изменилось.
Началось с того, что Владимир
Дмитриевич, неожиданно получивший повышение по
должности, стал реже появляться у них, ссылаясь
на занятость, объяснимую карьерными
соображениями.
А в один из визитов, когда Жаклин
удалилась в свою комнату после их очередного
любовного сеанса на троих, он, лежа в постели с
Верой, вдруг тихо спросил ее:
– Дорогая, не считаешь ли ты, что пора
расстаться с Жаклин? Она уже выполнила свои
обязанности преподавательницы французского
языка, – он усмехнулся, почувствовав неожиданно
проявившийся эротический подтекст в последних
словах. – Я бы не хотел больше оплачивать ее
услуги…
Вера растерянно посмотрела на него:
– Тебе наскучили наши маленькие
удовольствия?
– Конечно, нет! – с иронией улыбнулся
он, беря ее за руку. – Однако в обществе уже
начинают поглядывать на нас с любопытством. А я
бы не хотел быть объектом повышенного внимания
или толков, учитывая мое нынешнее положение. Мне
кажется, что нужно положить конец нашему
ненормальному поведению. Бог создал женщину для
мужчины, а все остальное – это порок, блуд и
извращение. Более того, не скрою, что меня, как
мужчину, несколько задевает то, что ты так
страстно принимаешь мои ласки, только пройдя
через рот Жаклин.
– Боже мой, Владимир, когда это стало
тебя беспокоить? – удивилась Вера. – Мне
казалось, что это представляло для тебя
некоторую притягательную пикантность.
– Да, это, действительно, так, но это не
значит, что это хорошо, – сказал Владимир
Дмитриевич, отворачиваясь от Веры. – Меня
начинает все это угнетать, поскольку я понимаю,
что наше с тобой поведение до Жаклин было гораздо
естественней и целомудреннее, чем при ней. Она
нас ввергла в порок, сделав себя незаменимым
возбудителем в наших отношениях, а ведь это
отвратительно!
– Но, Владимир… – попыталась
возразить Вера.
Но он не стал слушать, и резко
повернувшись к ней, вдруг навис над ее телом:
– А не лучше ли вот так – только мы с
тобой? – спросил он и впился в ее губы жестким и
жадным поцелуем.
Вера приоткрыла губы, впуская его
сильный язык к себе в рот, и чуть подалась
навстречу. Но Владимир Дмитриевич, прервав
поцелуй, быстро наклонился и начал облизывать и
покусывать Верины соски, вызывая в ее теле
болезненно-страстные всплески, но они, как с
удивлением ощутила Вера, были не так
захватывающи и сладки, как с Жаклин.
“Наверное, я, и правда, ненормальная”,
– расстроенно подумала она, чувствуя, что в ней
нарастает отвращение от прикосновений Владимира
Дмитриевича.
А тот, не обращая внимания на Веру,
продолжал упиваться ее грудью, которая в
последнее время выглядела гораздо пышнее, чем
раньше, словно страсть последних месяцев придала
ей дополнительный объем.
Постанывая, Владимир Дмитриевич
навалился на Веру, и широко разведя ей ноги,
рывком вошел в ее лоно.
Кроме боли и отвращения это не вызвало
у Веры никакой реакции. Она попыталась
остановить Владимира Дмитриевича, но было уже
поздно. Он, как тетерев на току, настроившись на
собственные ощущения, не слышал ничего, и
погружался в Верино тело, не обращая внимания,
что она лежит под ним, словно окаменев.
Наконец, с криком выплеснувшись в нее,
он откатился от Веры и спросил задыхающимся
голосом:
– Дорогая, в чем дело? Тебе не
понравилось?
– Ты был груб и невнимателен, – тихо
ответила она, кусая губы в попытке сдержать
слезы. – Ты все испортил!
– Что я испортил?! – возмущенно
произнес он, открывая глаза. – Ну что? Это ты
просто оказалась настоящей лесбиянкой. То-то я не
мог понять раньше, почему это ты так холодна со
мной!
Впервые они заговорили об этом, до
этого Владимир Дмитриевич не предъявлял Вере
подобных обвинений.
Но сейчас он безжалостно выкрикнул ей
в лицо:
– Ты просто не способна получать
удовольствие от мужчины!
– Неправда! – воскликнула, впервые
повышая на него голос, Вера. – Просто все мужчины,
которые были в моей жизни, оказывались грубыми
животными!
– Что?! – прошипел он, вскакивая и
угрожающе нависая над Верой. – Это я – животное?!
Вера без страха смотрела на своего
разъяренного любовника, и, заметив, как с его уже
обвисшей плоти стекает тягучая капля семени,
брезгливо отвернулась.
Владимир Дмитриевич, увидев выражение
ее лица, начал быстро одеваться, предварительно
обтерев живот и другие части тела Вериным
пеньюаром.
Уже у самого порога он повернулся к
Вере и сказал звенящим от злости голосом:
– Короче говоря, дорогая, выбирай: либо
твоя лизунья, либо я. Решение за тобой. Оплачивать
Жаклин я больше не буду, и третьим лишним в твоей
постели тоже быть не намерен! Так что думай!
Он рывком распахнул дверь, от которой
тут же отпрянула, подслушивающая за ней Жаклин.
Наградив ее уничтожающим взглядом,
Владимир Дмитриевич прошел мимо, и вышел из
квартиры, хлопнув дверью.
– Что случилось? – встревоженно
спросила Жаклин, входя в спальню к Вере.
– Жаклин, закрой, пожалуйста, за ним
дверь, – усталым голосом попросила Вера.
Француженка поспешила в прихожую, и,
закрыв на ключ входную дверь, вернулась к Вере.
– Он опять меня изнасиловал… – тихо
сказала Вера. – У меня все внутри болит и очень
хочется смыть с себя всю эту гадость…
– Вот мерзавец! – воскликнула Жаклин.
– Откажи ему от дома, Вера, почему ты должна его
терпеть! Он тебе не муж…
Вера тяжело вздохнула, но промолчала.
- Я сейчас приготовлю тебе ванну, полежи пока, –
сказала француженка, выбегая из комнаты.
Через несколько
минут она вернулась с дымящейся чашкой в руках.
– Вот, выпей
липового чая, он успокаивает. Вода для ванны уже
греется, я сама тебя вымою, – сказала она,
передавая Вере чашку с душистым чаем.
Сев на постель
рядом с Верой, Жаклин сочувственно посмотрела на
нее и тихо спросила:
– Он требует,
чтобы мы расстались?
– Да, – сказала
Вера. – Но я этого не допущу, ты единственный
родной и понимающий меня человек.
– И что ты
намерена делать? – осторожно поинтересовалась
Жаклин.
– Если надо, я могу
пойти работать, чтобы вносить свою долю в наши
расходы.
– Не волнуйся за
это, я хоть и не очень богата, но у меня достаточно
средств, чтобы обеспечить наше существование. У
нас ведь нет особых запросов, – сказала, грустно
улыбнувшись, Вера. – К тому же я бы не хотела,
чтобы кто-нибудь из твоих учеников опять
попытался заглянуть к тебе за корсет.
– Спасибо,
Верочка, я буду тебя во всем поддерживать, все для
тебя сделаю! – воскликнула Жаклин, и, схватив
руку Веры, порывисто поцеловала ее.
– Ну что ты! –
вырвала у нее руку Вера. – Перестань! Зачем это?
– Я люблю тебя… –
глядя на нее глазами, полными обожания,
призналась Жаклин.
– Я тоже люблю
тебя, – сказала Вера, и, почувствовав, что у нее
наворачиваются слезы на глаза, поставила чашку
на столик рядом с кроватью и протянула руку к
Жаклин.
Та бросилась к ней
в объятия, и они вдруг вместе заплакали, утыкаясь
лицом друг другу в плечо.
– Боже мой, да что
же это мы плачем? – воскликнула через несколько
минут Жаклин, и, вытирая слезы, принялась
уговаривать Веру: – Мы с тобой – молодые,
красивые, одетые, сытые, что же мы плачем? Пусть
другие плачут, а мы, Верочка, начнем новую жизнь,
жизнь без мужчин. Вставай, пойдем смоем с тебя
прошлое! Вода уже, наверное, согрелась.
Помогая подняться
Вере с постели, она протянула ей пеньюар.
Вера брезгливо
отшвырнула его на пол:
– Не трогай его, он
им вытерся…
– Вот мерзавец! –
опять повторила Жаклин и поддала пеньюар ногой,
заталкивая его под кровать. – Я бы этим мужчинам
еще в детстве удаляла все выступающие части!
– Как! И нос тоже?!
Это было бы очень не эстетично… – вытирая еще не
высохшие слезы, рассмеялась Вера.
– Вот молодец! –
тоже рассмеявшись, похвалила ее Жаклин. – К жизни
нужно относиться с юмором, шутишь – значит
существуешь! Все будет хорошо! Пойду, воды в ванну
налью, – и она вышла из комнаты.
Вера, достав из
комода чистый пеньюар и рубашку, отправилась в
ванную, стараясь не накапать на ковер семенем,
обильно выпущенным в нее Владимиром
Дмитриевичем.
Жаклин уже разводила в ванне воду,
опустив туда несколько кристалликов
ароматической соли.
– Забирайся, я
вымою тебя, – скомандовала она.
Когда Вера
погрузилась в теплую воду, Жаклин взяла махровую
рукавичку, и, намылив ее, принялась обмывать тело
Веры, ласково разговаривая со всеми частями, к
которым она прикасалась.
Вера
почувствовала себя маленькой девочкой и
блаженно закрыла глаза, отдаваясь заботливым
рукам Жаклин.
А Жаклин, вдруг
быстро раздевшись, тоже забралась в ванну, благо
она была просторной, и продолжила мыть Веру.
Когда она добралась до лона Веры, осторожно
вымывая из него пальцем остатки семени Владимира
Дмитриевича, Вера открыла глаза. Не смотря на
легкую боль, оставшуюся в ее лоне после грубого
совокупления с Владимиром, она почувствовала
возбуждение.
“Значит, я, действительно, лесбиянка”,
– подумала она, и на этот раз не ощутила никакого
смущения при этой мысли.
Приподнявшись, она с удовольствием
поцеловала сосок Жаклин, и сказала:
– Давай, теперь я тебя помою.
Погрузив руку в воду, она нашла
шелковистый лобок Жаклин и начала осторожно
обмывать его. Жаклин вдруг с силой прижала ее
руку к себе, заставляя пальцы Веры погрузиться в
свое лоно. Это было очень приятно и необычно, тем
более, что Вера до этого никогда не прикасалась к
Жаклин в этом месте, и ей вдруг захотелось
поближе узнать его. Она пошевелила пальцами,
вызвав у Жаклин стон, отозвавшийся в животе у
самой Веры всплеском желания.
Почувствовав одновременно охватившее их
сильное возбуждение, они быстро домылись, и,
выбравшись из ванной, бегом помчались в постель,
оставляя на ковре мокрые следы.