Я встал на колени и повторил

-Пожалуйста, Господин, высеките меня, хорошенько!

-Не слышу должной почтительности в твоем голосе. Еще раз!

Всхлипнув, я снова повторил:

-Пожалуйста, Господин, высеките меня, хорошенько!

-Не убедительно! Еще раз!

Не выдержав, я заплакал. Сквозь слезы повторил фразу еще раз.

-Ладно! Будем тренироваться. Олег, налей нам чего-нибудь. А ты, повторишь свою просьбу двадцать раз. Громко и четко. Без хныканья.

Потягивая коньяк, они слушали, как я прошу меня высечь. Я по-прежнему стоял на коленях, держа в вытянутых руках розги, и от напряжения дрожал всем телом, так, что простынь соскочила, и я стоял совершенно голый. Дождавшись пока я в двадцатый раз повторил свою фразу, доктор, наконец, принял у меня розги. Он внимательно осмотрел их и положил на столик.

-Тебя когда-нибудь секли в детстве? – спросил он.

-В детстве? – переспросил я. – Один раз … отец …

-Розгами?

-Нет … ремнем …

-Расскажи!

Мне пришлось во всех подробностях рассказать о том наказании. И зачем я только ляпнул про него! Он заставил вспомнить, в какой позе стегал меня отец, сколько дал ударов, какой был ремень, кричал ли я. Всю душу вытянул! Наконец заявил:

-Болван твой отец. Он должен был бы сечь тебя нещадно и почаще. Может быть тогда, ты бы не стоял сейчас передо мной на коленях, жалкий и дрожащий от стыда и страха. Воспитать мальчика без помощи розог, невозможно. Но я восполню это упущение. Для начала, я выдеру тебя ремнем. Чтобы ты почувствовал разницу между отцовской и моей поркой. Думаю, тридцати ударов на первый раз хватит. А потом, сделаем небольшой перерыв, что бы проверить: не забыл ли ты то, чему научился в Одессе. Ну а затем, ты получишь розог. Сколько, будет зависеть от того, как ты будешь стараться. Но не меньше тридцати. Понял меня?

Я облизал пересохшие губы.

-Да.

-Тогда повтори, что тебя ждет сегодня.

-Сначала … Вы … вы накажите меня ремнем, потом … перерыв, потом … розгами …- Он поморщился.

-Нет, тебя и вправду нужно сечь не переставая. Разве я так говорил? Десять розог еще, ты уже заработал. Добавлю еще, если не повторишь слово в слово, то, что я говорил.

-Сначала, Вы выдерете меня ремнем, чтобы я почувствовал разницу между отцовской и Вашей поркой. Потом перерыв, что бы проверить, не забыл ли я того, чему научился в Одессе. Потом … я получу тридцать розог.

-Лучше! Но все равно получишь еще десять розог. Потому что не сказал, сколько ударов ремнем должен получить. И розог уже не тридцать, а сорок было на тот момент. Попробуй еще раз.

На этот раз я сказал все правильно. Моральная пытка была ужасной! Я понимал, что порки не избежать и хотел лишь, что бы поскорей уж все закончилось. Он отставил пустой бокал.

-Олег, ты закрыл этаж?

-Да, все в порядке.

-Хорошо. Сними-ка свой ремень!

Олег вытащил из брюк кожаный ремень в два пальца шириной и подал его Юрию Петровичу. Он внимательно осмотрел его, сложил вдвое и образовавшейся петлей шлепнул себя по ладони.

-Сойдет! – заявил он. И посмотрел на меня.

-Ну, давай, дружок! Принимай позу!

Олег подвел меня сбоку к дивану и заставил лечь пахом на мягкую спинку. Таким образом, животом и грудью, я лежал на диване, ноги мои оставались на полу, а попа выгибалась кверху. Олег разулся и уселся на диван, положив обе ноги мне на спину. Взял мои руки, вытянутые вперед, у запястий, в свои. Голова моя была в нескольких сантиметрах от его паха, и я даже улавливал слабый запах мочи, шедший от него. Я лежал, ни жив, ни мертв и судорожно вздрогнул, когда Юрий Петрович похлопал меня по заду.

-Ну, поехали, что ли?

Услышав, как ремень шумно рассекает воздух, я сжался в комок и закрыл глаза. С громким хлопком он опустился на мои ягодицы, и я охнул от боли.

-Раз! -Сказал Юрий Петрович. И едва боль немного перегорела, как последовал второй удар. –Два!

Бил он сильно, с оттяжкой, размеренно, не спеша, давая прочувствовать каждый удар. Было больно, но я сдерживал крики, и лишь кряхтел, непроизвольно дергаясь. Олег после каждого удара сильнее прижимал меня своими пятками к дивану и крепче сжимал запястья.

-Десять! Гляди-ка, Олег! Терпит, не орет!

-Это же не розги. Ремень можно терпеть.

-А ну-ка, возьму тогда другой. А ты пока, отодвинь диван от стены, чтобы я мог подойти оттуда.

Бросив ремень мне на спину, он вышел. Олег отпустил меня, я вскочил и схватился ладонями за пылающую огнем попу. Олег усмехнулся.

-Что? Пронимает? То ли еще будет! Ну-ка помоги!

Я помог отодвинуть столик к самому серванту, а затем диван, метра на полтора от стены. Вошел Юрий Петрович. В руках он держал ремень, по-видимому, от офицерской портупеи, значительно уже первого. “Надо было кричать” –подумал я, вновь укладываясь на лобное место. Олег занял свое место, а Юрий Петрович теперь встал со стороны стены. Порка продолжилась, и первый же удар заставил меня закричать. Этот ремень сек гораздо больнее, чем предыдущий. Удары обжигали. Я уже не сдерживал воплей, вилял задом, безуспешно пытаясь увернуться. Попытался прикрыться ногой, согнув ее в колене, но тут же получил такой удар по подошве, между пальцами и пяткой, что взвыл от боли, тут же убрав ногу. А Юрий Петрович продолжал пороть, обходя меня то с одной, то с другой стороны, громко считая удары. Бил все так же, не спеша и сильно. Наконец я услышал:

-Тридцать! Разминка закончена. – Он бросил ремень к моему лицу. Олег отпустил мои руки и, взяв ремень, растянул его передо мной.

-Целуй! Каждый миллиметр целуй!

Всхлипывая, я стал целовать ремень. Закончив, услышал следующий приказ:

-Встань на колени перед господином, целуй ему руки и благодари за порку.

Я поднялся с дивана и встал на колени перед Юрием Петровичем. Взял его руки и поцеловал их.

-Спасибо за порку! – Сказал я хриплым голосом.

-Пожалуйста! Хотя основная порка, впереди. Олег, налей ему сока. Пусть переведет дух. Можешь сесть в кресло.

Кожа кресла показалась ледяной, когда я осторожно прикоснулся к ней, испоротой попой.

-Садись, не бойся! – Усмехнулся Олег. –Тебя еще не секли толком.

Пока я, ерзая, пил сок, Юрий Петрович разделся до гола и сел на диван, а босые ноги положил на журнальный столик, вытянув их ко мне.

-Вставай на колени и облизывай мне ноги. – Приказал он. – От пятки к пальцам, как следует, тщательно. Каждый палец обсосешь хорошенько. Сначала одну, затем другую ногу. Руки положи под пятку.

Я начал выполнять приказание

-Старайся, старайся! Мне нравиться, когда мне лижут ступни. И тебе придется часто это делать

Облизав одну ногу, я принялся за вторую. А Олег тем временем тоже разделся. Когда Юрию Петровичу надоело, он приказал мне облизывать ноги Олега. Потом я обоим вылизал попы. Затем я стал делать минет доктору, а Олег сначала пальцами разминал мой анус, а затем, обильно смазав его вазелином, надел презерватив и принялся трахать меня. Я стонал от боли, не переставая сосать член Юрия Петровича. Он кончил мне прямо в рот, заставил проглотить сперму и вытер член о мое лицо. Олег перевернул меня на спину и продолжил трахать, положив мои ноги к себе на плечи. Было очень больно, я кричал, но это только еще больше распаляло его, и он двигался все быстрее. Перед тем как кончить, он вытащил член, сорвал с него презерватив, и сперма потекла мне на лицо. Он размазал ее членом и приказал его облизать. Некоторое время они отдыхали, закурив сигареты. Я попросил разрешения сходить умыться и в туалет.

-Успеешь. Сечь тебя будем в процедурной, там и сходишь. Ты же не забыл, что тебя ждет еще добрая порция розог.

Они накинули халаты и повели меня в процедурную, приказав взять розги. Там мне позволили пописать, но умыться не разрешили. Олег выдвинул на середину две кушетки с возвышениями для головы и поставил их одну к другой, так что по центру получилось треугольное возвышение, на которое он положил еще подушку.

-Укладывайся! Яйцами на подушку! –Приказал он.

Я желал лишь, чтобы поскорее все закончилось, и покорно лег на лобное место. Олег распечатал бинт и привязал мои руки к ножкам кушетки. Перешел к ногам.

-Ноги вместе? – спросил он Юрия Петровича. Тот пожал плечами.

-Тебе сечь. Как хочешь.

Олег связал мне ноги вместе у щиколоток, а затем привязал к кушетке. Он подошел к столику для медицинских инструментов, на который я положил розги, и, выбрав прут, попробовал его в воздухе. Свист розги леденил душу. Он вновь подошел ко мне.

-Будешь сам считать удары. Громко и четко! – приказал он.

Вновь свистнула розга, теперь уже надо мной, и в следующий миг я закричал от резкой, обжигающей боли.

-Раз! А-а-а! Не надо! Пожалуйста! Ай! Два! Не надо! Простите!

Не обращая внимания на мои мольбы, Олег продолжал размеренно сечь меня. За щелчком розги по моей попе, следовала боль, от которой темнело в глазах. Едва она успевала перегореть, как розга вновь овивала мои ягодицы. Я ерзал и вилял попой, пытаясь увернуться от ударов. Хотелось схватиться за пылающие огнем полушария, прикрыть их от жестокой розги. Но связан я был крепко. После десятого удара Олег бросил измочаленный прут к моему лицу и, взяв новый, подошел ко мне с другой стороны. Короткая передышка закончилась и порка возобновилась. Куда там ремню! Боль от розги была резкой, пронизывающей. От нее перехватывало дыхание и даже сводило ноги. Не в силах терпеть я выл, не забывая считать удары. Я вынес уже двадцать! Еще одна розга упала к моему лицу, а Олег взял следующую. Рыдая, я взмолился о пощаде, но все было бесполезно. Еще по десятку с каждой стороны получил я, охрипнув от криков, заливаясь слезами и соплями. Оставалось еще десять розог. Мне дали передохнуть минут пять. Я все еще надеялся, что меня простят, и молил их об этом.

-Пожалуйста, не надо больше! Я все сделаю! Только не надо розог.

-Что, не сладко? Привыкай. Ты будешь получать и по сто розог. Осталось десять.

Олег вновь взял розгу. Встал он теперь ближе к моим ногам и нанес два удара наискосок. Я опять завизжал от боли. Затем он переместился к голове, и дважды ударил по направлению к ногам. Затем тоже проделал, встав с другой стороны. Последние два удара были особенно сильными. Пятьдесят!

-Ладно, хватит на первый раз!

Олег развязал меня. Я с трудом поднялся, размазывая слезы. Мне приказали встать на колени и благодарить обоих за порку. Потом разрешили умыться.

-Ну? Хочешь посмотреть на свою задницу?