- Я люблю шум, многолюдье. Я артистка и мне нужны зрители.

- Я буду зрителем и могу заменить большую аудиторию своими восторгами.

Она рассмеялась.

- Нет, это все не то.

- Вы что - поете, танцуете?

- Не то и не другое. Я - акробат-пластик. - она встала со стула и легко, как резиновая, изогнулась назад, достав с пола рукой упавшую со стола запонку. Я был поражен гибкостью ее тела.

- Видели?..

- Это невероятно.

- Вполне вероятно. Ну, так будет публика?

- А где же я ее возьму?

- Где-нибудь, давайте поедем в город и я выступлю в каком-нибудь театре.

Я вспомнил инцидент с зарой и решительно запротестовал. Она возмущенно фыркнула и, насупившись, замолчала. Я не знал, как выйти из положения. Может быть, съездить в ночной клуб? Там меня никто не знает.

- Хорошо. Мы сейчас поедем в ночной клуб, но при одном условии, что вы не единым взглядом не покажете, что знаете меня.

- О, великолепно! Я это сделаю, как нельзя лучше.

- Обратно ехать нам вместе нельзя. Вы возьмете такси.

- Хорошо.

- Но что вы оденете? Так ведь идти нельзя.

Она задумалась, а потом спросила:

- А нет у вас какого-нибудь куска материи? Что-нибудь легкое.

- Есть, - я вытащил из шкафа рулон шелка, приготовленный для рубашек. Она быстро смастерила себе что-то вроде вечернего платья, заколов в двух местах моими булавками от галстуков.

- Ну, вот я и готова. Поехали Спустя 20 минут, мы по одному, соблюдая полную конспирацию, вошли в подвальное помещение ночного клуба. Она прошла в кабинет управляющего, а я занял стол у самой эстрады. Напротив меня сидела пьяная женщина с довольно милыми чертами лица и с глубоким вырезом платья, из которого были видны ее дряблые маленькие груди. Она смотрела на меня мутными глазами и облизывала языком густо накрашенные губы. Это было очень противно. Я отвернулся от нее и стал смотреть на сцену. Под дикие завывания джаза в ослепительных лучах прожекторов там извивалась в сладострастных позах маленькая худенькая женщина с большой коричневой родинкой у пупка. На ней был бюстгальтер из черной сетки и короткая юбка в виде серебристой бахромы, едва покрывающая темные наросли на лобке. В зале болтали шумели, ходили. Казалось, никто не обращал внимания на женщину, но когда она закончила свое выступление, ее наградили громкими долгими аплодисментами. Но вот на сцену вышел господин во фраке, поднял руку. В зале установилась относительная тишина.

- Господа! Предлагаю вашему вниманию оригинальный номер очаровательной Мими Салет. Акробатический этюд.

Он что-то шепнул оркестрантам и они стали играть блюз. На сцену вышла моя женщина-карта, она была одета так, как на картине. В зале наступила гробовая тишина. С первых своих движений Мими покорила зрителей. Плавно и грациозно она совершала уму непостижимые номера, поражая публику своей гибкостью и красотой исполнения. Ей ничего не стоило стать лицом к залу, изогнув стан так, что голова оказалась между ног. Потом она просунула и руки. Глядя в зал, непринужденно улыбаясь, она стала гладить свои ноги, которые были, казалось, отдельны от тела и стояли сами собой. Когда она закончила свое выступление, зал сотрясла такая буря оваций и свиста, что постовой полицейский решил, что это драка и прибежал с обнаженным пистолетом. Увидев на сцене красавицу, он сунул пистолет за пояс и сам принялся аплодировать, расспрашивая у окружающих, что она делала. Мими еще раз исполнила свой танец и, наконец, усталая и довольная, убежала со сцены. Я вышел на улицу. Через несколько минут она вышла из дверей клуба в плотном кольце мужчин всех возрастов. Они не позволяли ей уйти и тянули ее обратно.

Выбежал управляющий:

- "Мадам Салет вот ваши деньги!”

- Отдайте их вот этим лицам в знак моей благодарности за оказанное внимание. Пусть они...

Дикий рев покрыл ее последние слова. Один из парней схватил ее на руки и хотел нести обратно в зал. Я понял, что ей от них не уйти и, сев в машину, направил ее прямо на толпу людей.

Все бросились врассыпную. Мими осталась одна на мостовой. Открыв дверцу, я быстро втащил ее в машину и дал полный газ. Еще долго нас преследовали на такси неизвестные ухажеры, но, очевидно, у них не хватило денег и они отстали. Только к пяти часам мы вернулись домой. Мими сияла от восторга. Пройдя в комнату, она сбросила с себя импровизированное платье и, обняв меня, стала целовать, благодарно шепча ласковые слова.

- Мими, остался только один час.

- Разве этого мало?.. О! Ты не знаешь меня, - она молниеносным движением сбросила с себя бюстгальтер и трусы. Ее плотно сбитое тело трепетало мускулами. Маленькие острые груди были похожи на две пирамидки с коричневыми твердыми наконечниками. Мими широко расставила ноги в стороны и, нагнувшись вперед, просунула голову под себя, держась руками за ляжки.

- Ну, Рэм, что же ты стоишь? Я жду тебя!

На ходу сбрасывая с себя одежду, я бросился к ней и сначала долго целовал ее губы, глаза, ягодицы, ноги и, наконец, к ее великому удовольствию, губы влагалища, блестевшие от пота и слизи. Взяв ее за бедра, я воткнул свой член в нее, и сознание того, что она с напряженным вниманием следит снизу за каждым движением его, добавляло и без того сказочное удовольствие. Через минуту я кончил и видел, как Мими щурилась, закрыв глаза от капавшей на нее спермы, выливающейся из расслабленного влагалища. Я поднял ее на руки и стал целовать.

- Отпусти меня, - тихо, но властно сказала она через ми- нуту.

Я поставил ее на ноги.

- Теперь сядь на кровать.

Я и это выполнил безропотно.

- Теперь смотри на меня, - и она стала двигать своим телом, изгибая его в разные стороны, возбуждая во мне новое желание.

Не прошло и 15 минут, как я был готов снова. Она подбежала ко мне и, схватив мой член своей рукой, оттянула кожицу с его головки.

- Где вазелин?

- У зеркала.

Мими быстро, как кошка, метнулась к трюмо и принесла коробочку с душистым вазелином, поддела его на палец и стала тщательно смазывать головку и сам член. Я следил за ней, ничего не понимая. Потом она бросила коробочку под кровать и, отбежав к дивану, легла на спину, заложив в бедре ноги себе за плечи. Таким образом она теперь представляла из себя обрубок, в котором ярче всего выделялись две дырочки - алые губы влагалища и коричневое упругое кольцо ануса.

- Туда, - показала она пальцем на нижнее отверстие. У меня захватило дух. Я подошел к ней, дрожа от возбуждения, и приставил головку члена к отверстию ее зада. Потом схватил ее за бедра руками и с силой двинул всем корпусом вперед. Без особого труда мой член проскочил в ее горячую кишку, она стала щекотать пальцем клитор, глядя на мои бедра.

- Двигай сильнее и размашистей, - поучала она меня, -чтобы его головка то выходила совсем, то щекотала матку через кишку.

Наши движения становились все резче и резче, она почти совсем переломилась надвое и пыталась заглянуть себе между ног. Ее палец с силой тер губы и клитор, увеличивая ее удовольствие. Мы кончили одновременно и с такой силой, что я чуть не разорвал ее пополам, разжимая ягодицы. После пятнадцатиминутного отдыха она оделась и вышла в соседнюю комнату. Пока я поправил ковер на диване и стирал с него пятна спермы, она исчезла. Вот какая была девушка восьмерка червей, Мими.

Он показал нам карту с ее изображением.

- Да, хороша! - с восторгом произнес Дик, - я уже в нее влюбился.

Рэм рассмеялся.

- Не шути, Дик. Из-за нее не один лишил себя жизни после ее выступления в клубе. Да и мне она не принесла счастья, -закончил он с тяжелым вздохом.

- Уже 10 часов. Вам еще не пора?

- Нет, мы пойдем к часу.

- Тогда давайте ужинать.

ГЛАВА 10

- Есть на свете женщины, - сказал Рэм, когда мы кончили ужинать, - которые страшно влюблены в себя и у них в душе не остается места ни для кого другого. Такие женщины надменны и холодны. Своим презрительным отношением к мужчине они могут кого хотите свести с ума. Но стоит только доказать ей, что она ничтожество, она превращается в жалкое животное, раболепно преклоняясь перед вами и тем, кто развенчал ее в собственных глазах. Такова была Рут - темпераментная девица с мощным телом и большими, немного отвислыми грудями с карты семерки червей. Она явилась ко мне на следующую ночь, когда я перебирал свои бумаги, накопившиеся за несколько лет моей деловой переписки. Многое уже было не нужно, и я тут же бросал в камин, который, несмотря на разгар лета, специально разжег. Я не заметил, когда она появилась, а она, занятая собой, ничем не привлекла моего внимания. Когда я закончил свое дело и собирался стелить постель, взгляд мой упал на часы, и я удивился: было уже четверть второго.

- Где же очередная женщина? - мелькнула у меня мысль. Я осмотрелся. На диване в грациозной позе, закинув руки за голову, лежала милая, светловолосая красавица и, сосредоточенно глядя в потолок, шевелила губами. Белый вязаный свитер, едва достигавший пояса и узенькие черные трусики составляли весь ее наряд. Я подошел к ней. Презрительно покосившись, она надула губки.

- Здравствуйте, - сказал я, не зная, с чего начать разговор с этой строптивой, на мой взгляд, красоткой.

- Привет, - ответила она и жеманно повела плечами. Я присел возле нее на стул.

- Как вас зовут?

- Рут.

- Вы не артистка?

- Вот еще. К чему мне это? - пренебрежительно ответила она и, закинув ногу за ногу, стала покачиваться из стороны в сторону.

- Я свободная от всяких дел и прихотей, - гордо сказала она.

- Я люблю тишину и уединение.

- И себя, - добавил я за нее. Она с удивлением вскинула на меня свои нежно голубые глаза.

- Я достаточно знаю себе цену, - гордо вскинув голову, ответила она.

- А не слишком ли дорого вы себя оценили:

- спросил я, не в силах сдержать улыбку. Она презрительно глянула на меня и ничего не ответила.

- Не хотите со мной разговаривать?

- Не хочу говорить на эту тему.

- Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Ну, например, о вашей жизни. Расскажите о себе.

- Мне нечего рассказывать, я вся тут. Такой меня и создали.

- А кто создал?

- Люди.

- Все?

- Зачем все. Один, конечно. Художник.

- А вы ничего в жизни не видели и не слышали?

- Что за вопрос, - возмутилась она, поднимаясь с дивана, - вы неприятны мне.

- Извините за назойливость. Еще один вопрос.

- Ну.

- Вы уйдете или останетесь?

Она недоуменно глянула на меня.

- А почему я должна уходить?

- Хотя бы потому, что это моя квартира, а вы тоже неприятны мне. Не мне же уходить. Она закусила губу и тень смущения пробежала по ее лицу.

- Я вам не нравлюсь? - испуганно спросила она, заглянув мне в глаза. Мне не хотелось отвечать ей и обижать ее, но я решил дать самодовольной девочке урок.

- Вы мне совсем не нравитесь, - твердо сказал я и отвернулся от нее, затем пошел стелить себе постель.

- А как же... - растерянно произнесла она, - ведь все говорили, все восторгались мной. Как же... Вы врете, - вдруг зло сказала она. Ее лицо снова приняло надменное выражение, и она ехидно улыбнулась.

- Зачем я буду врать? - спокойно ответил я, продолжая стелить постель, - возможно все другие врали, а вы верили им. А теперь, когда вам сказали правду, вы обвинили человека во лжи. Это не делает вам чести.

- Они врали? - удивленно прошептала она. - все врали... Но разве я не красива? - она подбежала к зеркалу.

- У меня красивые ноги и стройная талия. У меня ровный нос и красивые губы, у меня высокая грудь и широкие бедра. Чем же я не красива? - уже спокойно и даже с усмешкой недоверия ко мне закончила она.

- Чем? А тем, - ответил я, что ваша красота банальна и буднична, что в вас нет ничего, что могло бы привлечь взор и внимание мужчины, отличающее вас от тысяч других красавиц. Тем, что ваша талия не так уж совершенна, как вам кажется и ее изуродовала не одна складка жира.